Таня Z — Девочка с собачкой
Жизнь, смерть, Дьявол, бог, верх, низ…
Красный, коричневый, черный, синий, жёлтый, голубой, птица в небо…
Как-то так начиналась загадка, которую я пытался решить на протяжении трёх часов, наблюдая, как моя жена пытается что-то сказать.
Мы имели обычай сидеть по пятницам с вином, куря кальян (и не только), болтая о жизни и смерти, перемывая всем кости. Но один раз с женой случилось что-то не то во время таких посиделок. Мы увлекались популярной психологией, баловались оккультизмом, я многое могу рассказать о всяческих опытах… Но всё же такое было впервые.
Вдруг она легла на диван. Полежала минут пять. Затем вскинула руки. Я поспешил на помощь, но она лишь смотрела на меня огромными от ужаса глазами, ничего не в силах произнести. Она бессильно выдохнула и опустила руки на диван. Я подумал, что ей стало душно, поэтому поспешил открыть окно и перенести обморочное тело подышать. Но не успел я проделать и половину пути, как она снова вскинула руки.
Я, её муж, проживший с ней по меньшей мере шесть лет, не знал, как ей помочь.
Минуту я стоял в растерянности. А она то вскидывала руки, как бы в танце из положения лёжа, то бессильно выдыхала и отключалась. Я попробовал наладить с несчастной телесный и словесный контакт.
Её ощущения были странными: ей не было ни холодно, ни жарко, не хотелось ни сесть, ни встать и размять ноги, а всё это одновременно, точнее говоря, поочередно. Она резко рванулась к окну, чуть не выбив его вместе с рамой. А потом, как бы стекая по стеклу, присела… Прошла пять шагов назад на подкашивающихся ногах, рухнула на диван. Не пролежав и двух секунд, она вновь вскочила и подбежала к окну. Не в силах сказать ни слова, она в ужасе смотрела и показывала пальцем в непонятном направлении.
Ох, это было то, чего я боялся. Имелось у меня одно нерешённое дельце с весьма докучливым господином с большой буквы Г. На палочке. В прочем, я отвлекаюсь.
Не заметив ничего необычного за окном, я повернулся к жене. А она к тому моменту опять трупом лежала на диване. В следующий момент она подбежала ко мне с радостным криком: «Олег, Олеженька, смотри!». Кричала она совершенно не своим голосом.
Не своим. Я не думал, что Виктория, дама, повидавшая многое в этом мире, а ещё в мире духов и наших шаманских практиках, способна говорить таким голосом. Этот голос и выражение заставили меня вспомнить… младшую сестру в то далёкое время, когда я её учил читать.
Это было что-то похожее на детское «смотри, самолёт, самолёт!». Но слова «самолёт» здесь не было. Меня просто призывали куда-то смотреть. Тут же без сил падая на диван. Раз за разом. И ещё раз, и ещё… И вдруг характер движений изменился. Виктория, повторяя круг своего безумного танца, сказала: «жизнь, смерть». При этом она показывала «жизнь» где-то наверху за окном, а «смерть» внизу, в противоположном углу комнаты, который из-за близости к чёрному дивану был особенно тёмен.
Я попытался понять, что она хочет сказать. Но она лишь повторила свой танец: «жизнь, смерть, ах, фу» с пренебрежением маленькой девочки, которую не удалось напугать живым червяком. У которой самой таких штук десять.
Тридцатилетняя «девочка» кружилась в своём безумном танце, а к словам «жизнь, смерть, Дьявол, бог» прибавилось «жёлтый, красный, зелёный, синий, живой!»… Она повторяла все это с радостью прозревшего слепца. «Холод, тепло, верх, низ, ты это чувствуешь? Ты это чувствуешь, звук, запах? Ты меня слышишь, значит я жива, ЖИВА!!!».
Радость от самых обычных ощущений переполняла её, однако, во всё расширяющемся круге её безумного танца сохранялась точка «смерти», в которой она бессильно падала.
Я попытался зафиксировать ее речь, подвергнуть какому-то анализу. Это звучало как начало заклинания, как стихи гениального поэта, написанные простейшим языком. Но у меня ничего не получалось. Порядок повторяющихся слов имел ритм, но сами слова не повторялись, каждый раз вставая в новом и новом порядке. Дело осложнялось тем, что Виктория в своих метаниях рисковала врезаться головой в стену или разбить стекло.
Улучив десятисекундный момент, когда она не могла себе повредить, я включил диктофон. Но… Теперь она молчала. Повторяла танец, но уже молча, хотя по выражению её лица было видно, что она говорит. Когда она беззвучно говорила «жизнь», она наполнялась огромной волей и желанием, а ещё знанием тайны. Когда она шептала «смерть», она падала без сил. А слова «Дьявол, бог» она произносила как будто во время коронации. Причём короновали мы сами себя. Наделяя полномочиями и того и другого одновременно. В одном лице, а точнее, в двух. И всё это странным образом сочеталось с выражением лица маленькой девочки, решившей зацеловать котёнка или щенка.
Я решил изменить тактику. Диктофон пришлось отключить, ибо в танце без песни ещё больше загадок, чем с ней. Я выждал около десяти кругов и, улучив момент, включил диктофон тайно. Но это тоже не увенчалось успехом. Теперь жена хватала меня за руку и с той же детской радостью показывала за окно. Но по там по-прежнему был обычный зимний пейзаж. По движениям её рук я понял, что она раз за разом пытается что-то спрятать в цветочном горшке. Я посмотрел – и не увидел там ничего. Просто горшок из-под цветка, в нём немного земли. И в земле ничего нет. А в противоположном углу комнаты она ничего не прятала. Она просто бессильно падала, и, полежав не более трёх секунд, вскакивала.
Она явно хотела мне что-то сказать. Но я не мог ее понять, поскольку в каждом секторе злополучного круга безумия Виктория меняла маску: Девочка, Женщина, Старуха, труп. А потом снова Девочка.
Я решил расспрашивать каждую субличность отдельно. Начать было решено с Девочки – движение с востока на юг, к окну. Как выяснилось, она была единственной контактной субличностью. А говорить с ней можно было только две-три секунды, далее она всё забывала, но помнила, что говорила на предыдущем кругу в том же секторе. Попытки выяснить, на что она показывает пальцем и что прячет, не увенчались успехом, поскольку место, куда надо было смотреть, постоянно перемещалось.
Продолжая нарезать круги, она раз за разом признавалась мне в любви, но рассказать, что именно там за окном и в горшке с землей, она не могла. При этом в её глазах скрывалось нечто невыносимо-прекрасное.
Оставалось только гадать. Я сначала предположил, что слова «жизнь, смерть, Дьявол, Бог, Роза, Крест», «мы вместе и навсегда» и все прочее были взяты из какого-нибудь романа или фильма. Возможно, от меня требовалось детально отыграть признание в любви. Я воспроизвёл формулу. Но тайна осталась тайной. Я перепробовал разные версии, от перебора сцен из её любимых фильмов и имён гоэтическихх демонов до её начинающейся беременности.
Наконец, когда, измучавшись догадками, я пригрозил остудить безумие Виктории ледяным душем, она села на пол у алтаря и взяла с полки книгу. Она начала её хаотично листать, а потом с выражением школьницы, которой надоели уроки, вложила закладку и закрыла книгу.
Справочник по Таро. Закладка на аркане Влюблённые.
А потом она вдруг пошла в ванную и провела там несколько минут. И вышла оттуда. Но уже без тайны. Это была обычная Виктория, знакомая мне, с которой я прожил шесть лет. Задав несколько простых вопросов, я убедился в возвращении рассудка и принёс ей стакан вина.
Из того, что говорила, она не помнила ничего. Совсем ничего.
А тайну я разгадал. И имя духа. Имя я не скажу, но его описывают, как маленькую девочку с собачкой. Которая прячет свою тайну у всех на виду. И несмотря на то, что тайна пустяковая и цена ей – пять копеек, она её не расскажет никогда. И она настолько умело манипулирует своим знанием, что по её просьбе могут сдвинуть гору…
Мало ли в какую женщину она вселится и кого поманит пальцем, доводя до психушки…
Но тайну свою не расскажет никогда. Ну, может быть, разве что Девочке с Котёнком. Но не мне…
