24 февраля Черносвет и Мертвослав позвали меня на ритуал, посвященный Велесову дню. Я с радостью согласился, потому что Велес – самый Темный из славянских языческих богов. В вульгарном изложении его часто связывают исключительно с сельским хозяйством, забывая о мудрости и поэзии, необузданном животном начале и силе…
В общем, это было то, что надо. Я уже за неделю начал готовиться к поездке на капище, настраиваясь на нужный лад в ежедневных медитациях. Я чуял отголоски будущего ритуала в самых простых бытовых моментах, будь то хмурое февральское утро (получающее право называться «утром» примерно к полудню) или провезенный мимо моего поста на каталке умирающий старик…
Можете ли вы представить степень моего разочарования, когда неожиданно выяснилось, что все отменяется? Волхв, который должен был вести ритуал, почему-то срочно уехал на родину, Мертвослава пригласили на какое-то другое мероприятие… А Черносвет модифицировал план ритуала и состав участников таким образом, что мне уже самому не захотелось никуда ехать.
В принципе в ритуальном календаре очень много праздников, особенно если не придерживаться какой-то конкретной мифологии, а опираться на все системы, созданные за много тысяч лет. Никто не отмечает каждый праздник, о котором где-то услышал или прочитал. Более того, лично я считаю, что даже самые популярные в оккультной среде даты (Самайн, Бельтайн, важнейшие календарные точки) можно не отмечать, если в этом году явно не чувствуешь к этому предрасположенности.
Но когда ты уже настроился – это совсем другое дело. Я было совсем решил отметить Велесов день в одиночку. Немного колебался лишь – дойти до ближайшего леса или плюнуть на все и провести ритуал дома. В общем-то ни то, ни другое меня не устраивало… Все это было не то.
И тут мне написал приятель-ровесник, с которым мы уже достаточно давно познакомились в интернете и несколько раз встречались в реале. В последнее время он куда-то пропал – как теперь выяснилось, примкнул к довольно-таки замкнутой группе старых сатанистов, не поощрявших интернет-активность. Так вот, самое интересное, что он звал меня отметить именно 24 февраля. С одной стороны – ничего удивительного: именно Велеса мы с ним когда-то активно обсуждали. С другой стороны – ладно он, а его параноидальные мрачные друзья? Как они могли согласиться сразу встать в круг с парнем, которого не видели ни разу в жизни? Впрочем, и этому есть объяснение: кажется, они не считали этот ритуал особенно важным. Дэн просто давно искал повода познакомить меня с ними – и вот услышал слово «Велес», вспомнил переписку…
Помните, что я говорил? По возможности надо подкармливать сознание «логичными объяснениями». Даже если сам внутренне в них не веришь. Иначе чокнешься.
В общем, вечером 24 февраля я и Дэн встретились на станции метро неподалеку от одного из московских парков. Дэн совсем не изменился: кажется, его потертое черное одеяние было не просто похоже на то, в каком я его видел в последний раз. Кажется, оно вообще было тем же самым. Причем с тех пор он его не только не стирал, но и не снимал. Дэн поэт, это многое объясняет.
Спустя некоторое время Дэн познакомил меня с компанией из троих мужчин и женщины в возрасте примерно от 30 до 40 лет. Двое мужчин напоминали бандитов, а один – школьного учителя, нарядившегося к Хеллоуину в Фауста. Женщина же была сухопарой, с коротко остриженными черными волосами. На ней был костюм, похожий на зимнюю военную форму.
«Бандитов» звали Стас и Юра, «учителя» – Гейт, а женщину – Мара. Я сразу не понял, это псевдоним, взятый в честь славянской богини, или просто сокращение от имени Марина (как позднее выяснилось, и то и другое: ее действительно звали Марина, но пока она не начала работать с образом Мары, никто не называл ее уменьшительным именем).
Продравшись по колено в снегу и кустарниках к небольшой полянке, мы начали разводить костер. Нас ждал неприятный сюрприз: жидкость для розжига, которую Юра запас с лета, оказалась некачественной. Пока Стас и Гейт ругали Юру за то, что он выбрал для хранения непроверенную жидкость, а Дэн растерянно хлопал ушами, мы с Марой отошли в сторону и начали выуживать из-под снега что-то, отдаленно похожее на хворост. Мара заявила, что «это хорошо, потому что костер должен быть естественным». Я нахмурился. Во-первых, я не люблю фанатов «естественности». Углеводороды в бутылке ничем принципиально не отличаются от углеводородов в дровах. Просто они хорошо обработаны и приспособлены для конкретной цели… И шарахаться от этого может только тот, кому чуждо научное мышление. Во-вторых, я не люблю, когда кто-то пытается делать хорошую мину при плохой игре.
Наконец я высказал это Маре, и, как ни странно, она миролюбиво заявила, что никогда не осмысливала это с такой стороны. Я так и не понял, что именно: «естественность» или хорошую мину.
В общем, костер у нас в итоге получился. Мы сложили ненужные вещи и верхнюю одежду поодаль, встали в круг…
Сначала я думал о том, что наверняка замерзну. Потом – о том, что Гейт зря зачитывает один из Енохианских ключей на ритуале, вроде бы изначально посвященном славянскому божеству. А потом… Меня просто захватило и понесло. Я впал в самый настоящий транс. Оказалось, что этот парень обладает недюжинным талантом… Я механически повторял все те слова, которые надо было повторять, я смотрел то вверх, на очерченный ветвями деревьев круг, то вниз, на тающий от жара костра снег, но чаще всего – в Бездну, открывшуюся перед моим внутренним взором.
Когда ко мне кто-то подошел, я вздрогнул. Только через несколько секунд, во время которых я чувствовал себя как после внезапной остановки карусели, до меня дошло, что Стас протягивает мне чашу с вином. Ее уже пустили по кругу, а я и не заметил. Я отхлебнул, потом плеснул вина в костер, потом передал чашу Маре… Она взяла ее сразу. Она стояла, покачиваясь, с широко открытыми и ничего не видящими глазами, но нужные движения выполняла с точностью идеального механизма.
Вскоре после этого я снова впал в транс – но уже в иной. Как будто со спидов меня мигом пересадили на седативы. Здоровый, черный, глубокий сон…
Я очнулся, услышав приглушенный смех. Костер почти догорел, превратившись в черное пятно с прожилками красных углей. Свет уже не сужал поле зрения, и я увидел, что компания собралась возле вещей и разливает по пластиковым стаканчикам коньяк. Гейт раскуривал сигару. Он смотрел на меня с улыбкой – мол, надо же, каков новичок, не заметил закрытия Врат. Но его прищуренные глаза не смеялись. В них светилось одобрение.
Дэн, Юра и Стас не были столь щепетильны; они отпустили несколько шуточек по поводу моего состояния. А Мара не обращала на меня внимания. Она почему-то выглядела очень усталой и растерянной.
Было слишком холодно, чтобы растягивать общение надолго. Мы собрались и двинулись к выходу из парка. По пути я яростно проклинал свою легкую косуху, которую надел, чтобы не ударить в грязь лицом перед новыми товарищами (мне казалось, что в пуховике я выгляжу гораздо хуже).
Перед тем, как расстаться в метро, Мара зачем-то дала мне свои контактные данные.