После смерти православного Гриши мне никак не могли подобрать адекватного напарника. ЧОП присылал кандидатов одного за другим – но их все время что-то не устраивало. Один раз кто-то из медиков привел на испытательный срок родственника, но тот оказался наркоманом, причем совершенно безголовым: уже в третью смену попытался украсть какой-то препарат (на самом деле безобидный, парня кто-то обманул). Его выгнали с позором, хотя ментов вызывать не стали…
Работать стало тяжело, на ночных дежурствах мне почти никогда не удавалось поспать. Даже от книг что-то постоянно отрывало. То обход, то журнал, то драка в палате, то косяк очередного новичка. Честное слово, я уже едва ли не жалел о смерти Григория.
Апрельским утром я вернулся домой после одной из таких смен. Я ожидал, что не застану дома никого, или застану только Мару. Однако меня ожидал сюрприз: все гости, которых я вечером оставил в квартире, были в наличии. Более того, к ним (Маре, Саше и Игорю) прибавился еще один: Глеб! Все они чинно сидели на кухне, курили, слушали рассказ Игоря о его «опыте смерти», и Мара не предпринимала попыток выцарапать глаза давнишнему врагу.
Рассказ Игоря об аварии я уже пару раз слышал. Он ехал на машине, болтал с друзьями, приблизился к повороту на нужную деревню… Повернул, доехал до места, познакомился с родителями своего приятеля, который и был инициатором поездки. Его усадили за пышно накрытый стол, напоили ледяной водкой из графина. Сначала ему было очень хорошо, но потом он почувствовал, что очень хочет спать, и его тут же положили на мягкую-мягкую старомодную перину… Он буквально утонул в ней…
Спустя какое-то время Игорь (впрочем, тогда еще не Игорь) почувствовал, что действительно тонет. Точнее, задыхается во всем этом пухе. Он почувствовал себя лилипутом, клопом, которого запихнули внутрь огромной пыльной бездны; он плыл и плыл вверх, а поверхность все отдалялась, словно пыталась убежать от него…
Но наконец ему каким-то чудом удалось вынырнуть. Он очнулся в больнице. Оказалось, что на повороте случилась авария, и он обрел те самые шрамы, из-за которых его стали сравнивать с пратчеттовским Игорем. Без сознания раненый находился неделю или около того.
Впоследствии выяснилось, что родители приятеля выглядели именно так, какими Игорь их запомнил в бреду. Сначала все подумали, что он успел что-то уловить в бессознательном состоянии: ведь родители примчались на место ДТП раньше «скорой помощи». Однако один факт все-таки при всем желании нельзя было объяснить. В галлюцинациях Игоря присутствовал еще и дедушка приятеля… Он сидел со всеми за столом, травил байки… Демонстрировал протез и рассказывал, как потерял руку в 16 лет на пилораме. Однако, как выяснилось, дедушка умер за пять лет до этого случая. И приятель ничего не рассказывал Игорю о его руке.
А вот в материальном плане Игорь ничего не угадал. На самом деле родители приятеля проживали не в аутентичной деревенской избе с графинами и перинами, а вполне в современном сборном домике, напичканном современными приборами. Изба там когда-то стояла – но давным-давно, еще при жизни того самого дедушки.
Саша неосторожно сказала, что эта история подошла бы для одного из шоу наподобие тех, в которых участвует Кровь. На кухне повисла гнетущая тишина. Я исподтишка кинул взгляд на Глеба… На Мару…
Пытаясь исправить неловкую ситуацию, Саша, на мой взгляд, сделала ее еще более неловкой. Она заявила, что им с Кровью и Марой надо «устроить девичник», и тогда старые подруги «точно помирятся»!
Я скептически закатил глаза и пошел в комнату спать.